Максим Епифановский. Повесть «Лодка до Берлина»

Темнота сгустилась над Рублёвом. Гордые аисты задремали в гнездах, небо заня­ли пищащие летучие мыши. Вдоль большака засеменили вороватые енотовидные собаки.

Маша вернулась с проклятой дискотеки. Сельский клуб, наполненный незнако­мыми малолетками, безразлично отшвырнул городскую красотку. Коктейли мест­ного розлива не поспособствовали сближению - она для нового поколения уже стара...

Маша чувствовала достаточно энергии в теле чтобы не пойти спать. Она решила еще немножечко выпить и курнуть. Бабушкины запасы всегда хранились на чердаке. Маша тихонечко заглянула в избу, прислушалась. Тишина. Только в углу беззащит­но сопела мать. Бесшумно забравшись по лестнице на чердак, распахнула окно.

После смерти бабушки технология приготовления наливок оказалась утеряна. Ни брат, ни сестры не смогли утопить спиртовую жгучесть в черноgлодно-сахар ной эссенции, сохранив густоту и цвет напитка. Спиртометром бабушка не пользо­валась, но наливки сбивали с ног здоровенных мужиков. Наутро те просыпались младенцами.

Пригубив аромата прямо из бутылки. Маша закурила у окна, скидывая пепел в старую консервную банку. Все, к чему она привыкла, осталось в прошлом. Было! И рассыпалось в прах. Вернуть минувшее невозможно. Осталась только ненависть к настоящему. Маша, прихлебывая из бутылки, рассуждала о необходимости по­бега в город — во чтобы то ни стало вернуть привычный образ жизни. Пришла пора положить конец материнскому надзору, решила Маша, как к горлу подступила пре­дательская тошнота, вероломно вмешавшись в чердачные размышления. Во избе­жание конфуза Маша кинула недокуренную сигарету в банку и побежала вниз.

Пока Маша в деревенском туалете энергично освобождала желудок, легкое ду­новение ветра прикрыло раму чердака. Консервная банка с дымящейся сигаретой зажигательной бомбой полетела вниз. Туалетная экзекуция - мероприятие утомительное. Прополоскав рот водой из умывальника. Маша посидела на скамейке, пока не пришла в себя. Перед тем как отправиться спать, решила замести следы бесчинства.

Вернувшись на чердак, Маша ужаснулась: горели сложенные газеты и старая оде­жда, валявшаяся на полу около окна. Необычная картина мгновенно и окончательно отрезвила. Инстинкт самосохранения призвал кинуться на тушение губительного пожара, но вдруг Маша в этом разгорающемся костре ясно увидела спасительную выгоду. Беспощадный огонь с аппетитом пожирал сухую древесину. Маша любова­лась величием и красотой огня! Языки пламени должны были вернуть ее к нормаль­ной городской жизни. При Машином невмешательстве разгоралось быстро, но она никому не желала зла... Всего лишь хотела навсегда уехать из деревни. Когда огонь охватил весь чердак, Маша кинулась вниз, включила свет и стала расталкивать спящих.

- Пожар! Да просыпайтесь же! Мама, тетя, вставайте! Пожар! Чердак в огне! Вста­вайте!!! Хватайте документы и бежим на улицу! - истошно орала Маша.

Сонные обитатели горящей избы не сразу оценили масштаб бедствия. Щуривши­еся от света, пытались понять происходящее, пока едкий серый дым просачивался через щели на потолке. Осознав, наспех похватали одежду, документы, с переко­шенными лицами выбежали на улицу. Вызвали пожарных.

- Я возвращалась с дискотеки и увидела огонь! Уже не потушить!

- Может, что-то вынести? Пока не поздно? - предложила мать.

- Ты что, мама! Вдруг все рухнет?

- Все горит. Конец дому. Как же так? Ни с того ни с сего... — ахала Ольга. — Все сгорит дотла. Что там могло загореться?

- Да проводка замкнула и все... Дерево сухое, старое... - Маша не могла отор­вать взгляд от чарующего вида. Огонь полностью овладел избой.

- Где наш брат? - Ольга судорожно оглянулась.

- Тетя, не волнуйтесь! Я же видела, как дядя уходил с бутылкой в сторону со­седней деревни... — успокоила Маша. - Пошел пить со своими алкашами... Успо­койтесь, главное все живы.

- Слава богу! Хоть никто не пострадал! Ой, Машенька, если бы не ты... Спасла! Ангел наш!

Вдруг из темноты выскочила ошалевшая Лиза.

- Соседи, вы горите? Пожарных вызвали?

- Вызвали... - Ольга махнула рукой. - Что толку в пожарных? Пока приедут - все сгорит!

- Вы одна? - удивилась Маша, оглядывая соседку.

- Одна... С кем же мне быть? Муж же уехал... Не спалось... Смотрела телевизор - в окне увидела огонь.

Ошарашенная Маша судорожно пыталась понять происходящее.

- А где ваш брат, Петр? - Лиза словно озвучила Машины мысли.

- Пошел пить к алкашам. Водка отвела от него беду... — тихо ответила Анна. — Хоть какая-то от нее польза.

-  Да?.. К алкашам?.. Продолжать?.. - Лиза попыталась выстроить логическую це­почку. - Ну, слава богу!

- Вы точно одна? - Маша была в шаге от страшного вывода.

- Не пойму я тебя. Что за вопрос? Дыму надышалась? Я одна! Кого еще ты хо­чешь видеть?

- А дядя мой?

- Зашел ко мне. Наговорил гадостей... Так я его выпроводила. Мечтает с вами помириться. Особенно с Зиной. Думала, он спать пошел...

Маша опустилась на колени, схватилась за лицо и зарыдала.

- Машенька, не убивайся ты так! - тетя принялась успокаивать племянницу. - Это всего лишь дом. Старая изба. Поставим еще богаче. С жалюзями...

-  Да что случилось, доча? Успокойся! Ты пьяна?

-  Это шок! - успокоила Лиза. - Я про такое читала. Все образуется. Придет в себя. Чудовищный костер озарил Рублёво в эту ночь. Оранжево-желтый огонь играл на лицах, обдавая жаром, беспомощных сестер. Подходившие односельчане охали, причитали. К полыхающей избе подъехали две красные машины с синими маячка­ми. Пожарные раскинули по сочной зеленой траве грубые брезентовые рукава, но уже ничего нельзя было изменить.