Игорь Куберский. Роман "Полынья"

Поначалу все было здорово. Родилась дочь и они были счастливы, хотя первые два года после ее рождения им редко удавалось выспаться, дочка много плакала, будто все отрицательные эмоции ее матери, пережитые до родов, сказались на ней… Но это они перетерпели, получив в результате симпатичное, своенравное существо с независимым характером, отчего детский сад, например, оказался для дочери слишком тяжелым испытанием, и в конце концов жена вынуждена была бросить работу. Но тогда Алексей сам неплохо зарабатывал, так что все складывалось наилучшим образом — его устраивало, что дома всегда тепло, чисто, уютно, одежда и белье выстираны и отутюжены, дочка накормлена, на кухне на плите и в холодильнике вдоволь вкусной еды.

Ну а супружеской верностью Алексей себя действительно не обременял. Некоторым оправданием ему служило то, что после рождения дочери его супруга заметно охладела к сексу, и редко случавшиеся соития его, мачо в полном соку, с избытком тестостерона, ни в коей мере не могли удовлетворить. Но парадокс был и в том, что он, всегда уверенный в своей потенции, не имевший в своих интимных похождениях ни одного сбоя и прокола и часто слышавший от своих прежних подруг примерно одни и те же слова восхищения, не мог как следует удовлетворить свою супругу.

Да, жене он изменял, однако жена ему — скорее всего, нет. Может, еще и потому, что была исключительной чистюлей, особенно в интиме, и крайне брезглива, что делало в ее случае факт измены довольно проблематичным. Вода была ее любимой стихией, зимой жена ходила в бассейн, а летом не вылезала из теп­лого моря, куда они регулярно летали с дочкой. Дома она часами плескалась в ванной, и, будь тогда счетчики воды, оказалось бы, что на одну себя она тратит столько же, сколько сотня прочих жильцов. Она вечно боялась подхватить какие-нибудь микробы в местах общего пользования, избегала общественных туалетов, летом никогда не садилась в вагоне метро, так и стояла, и еще — без презерватива не подпускала к себе… Ничего удивительного, что их интимная жизнь постепенно сошла на нет. 

— Как ты, как мама? — звонила из Штатов дочь, и он отвечал, что мама болеет, но пока ничего страшного.

— Что значит «пока»? — с тревогой говорила дочь. — Она болеет уже давно… Что с ней? — И Алексей отвечал, что доктора не могут точно поставить диагноз, но оснований беспокоиться нет…

По профессии дочь была социологом, закончила, как и он в свое время, университет, и, поскольку работы по специальности в Сан-Франциско ей не нашлось, она сочиняла статейки на самые разные темы для глянцевых журналов, благо что английским владела не хуже, чем русским, да в придачу еще несколькими европейскими языками. Вообще, изучение языков было ее хобби.

Разлад с женой, прошедший чуть ли не через всю их совместную жизнь и тщательно скрываемый от дочери, разумеется, не мог не сказаться на ней, лишив ее чувства надежности родительского дома, отчего она рано, едва ей исполнилось восемнадцать лет, вышла замуж.

Жена никак не могла принять, что любимая дочь, ради которой, по сути, пришлось пожертвовать своей профессией, выросла и имеет право на собственное слово, на независимость, — корила почем зря, тайком читала ее дневники, следила за каждым ее шагом, обвиняя Алексея в том, что из-за него дочь ее «не уважает». Она так и жила в убеждении, что дочь ее «предала», заняв сторону непутевого отца, который ничего в жизни не добился, никогда не был настоящим мужчиной, хозяином, не построил свой собственный дом, не посадил собственное дерево… Получалось, что именно из-за него дочь бросила их, уехав за тридевять земель, лишь бы не видеть, не слышать, не знать эту постоянно наполнявшую воздух взвесь родительского раздора, схватку двух характеров, скорее слабых, чем сильных, в своем нежелании уступать друг другу. Только сильные способны на компромисс, а слабые бьются до конца. Темных был прав, зачастую рак возникает на почве постоянной неудовлетворенности жизнью, постоянного стресса — от душевной неприкаянности и тоски. А что жена тосковала рядом с ним… это он должен был признать.

Почему они не развелись? Если раньше ответом на этот вопрос было благополучие дочери, то почему не развелись потом, после ее ухода, — ведь они так и продолжали жить вместе. Ради чего? По инерции? Из страха поменять имеющееся на неизвестное? Из-за того, что жене не встретился другой достойный мужчина, а ему другая достойная женщина? Нет, вполне достойные женщины у него точно были, а насчет ее других мужчин — тут он не знал абсолютно ничего.