Теплые пруды
Сомик
Лето между пламенеющих гор
Подробности из жизни теплых прудов
Птицы
Летнее буйство уральского луга
Смена декораций
Симфония луга
Главный закон совершенства
Библиография

Почти ничего не знают тагильчане о самом верховье родной реки, то есть участке реки Тагил выше железнодорожного моста у Верхне-Тагильской ГРЭС. Из статьи Ковалевича В. К., помещенной в книге «Нижний Тагил» за 1964 год, узнаем: «Река берет начало на горе Перевал, 1520 метров над уровнем моря. До Верхнего Тагила, - горная речка с порожистым руслом». И всё! Не густо для возникновения любви к главной артерии города, без которой нет подлинного патриотизма.

Для небогатого «безлошадного» тагильчанина познакомиться с верховьем речки теперь не просто: пересадки в Невьянске, Кировграде, Верхнем Тагиле. Наконец, автобус идет на Половинку (село Половинное), единственному населенному пункту у начальных 15 километров жизни Тагилки. От местных жителей можно узнать, что ещё 8-10 лет назад в речке ловился хариус, а лет 15 назад попадались даже небольшие таймени.

Линия асфальта, добротная для такого глухого угла, то поднималась в гору, то опускалась. Прочные заборы и казарменного вида строения – Кировградская птицефабрика, именно она дает жизнь поселку. Стая возбужденных крикливых ворон кружит над низкими строениями. Деревня и предприятие расположились на южном склоне зеленого длинного холма-горки, протянувшегося с запада на восток. У её подножия в том же направлении течет ручеек, впадающий в Тагилку. А на востоке и западе в необъятные дали тянутся с севера на юг Уральские хребты из сине-зеленых гор. Глаза и душа отдыхают среди величественного горного ландшафта, свежего альпийского воздуха.

Отсюда до истока реки немногим больше 10 километров. Лесная тропинка вывела к полю зеленого овса. Затем заросшая крапивой, лабазником и елями балка. Наконец, открылось огромное, уходящее на юге за горизонт поле ещё зеленых злаков. По восточному краю его видна какая-то проселочная дорога, идущая в заброшенный карьер. За дорогой обширный, чуть понижающийся, припудренный желтизной цветов зеленый луг, обрамленный на востоке неровной цепочкой темно-зеленых шапок-полусфер – крон каких-то деревьев. Опыт безошибочно подсказал: ещё два километра и цепочка полусфер превратится в пойменную компанию из ивы, ольхи и черемухи, скрывающих и охраняющих речное русло.

Цель близка – впереди Тагилка. За ней стена из сосен, елей, пихт, лиственниц, с примесью берез и осин, спустившихся с высокой длинной, направленной на юг горы. Сколько простора, солнца, запахов поля, леса, альпийского луга! Даже у пессимиста, затравленного жизнью вырастают крылья, хочется радоваться жизни. Ноги бегут сами собой, как будто не было долгого пути. Чибисы, возмущенные появлением чужака, настойчивым «чьи вы, чьи вы» оповещают всех обитателей луга, реки и леса о вторжении в их владения.

Местечек, где можно подойти к водному потоку, почти нет. Склоненные над ним ивы, ольха, черемуха, опутанные диким хмелем, образуют тенистый тоннель. Бережок не высок, но обрывист, слагающая его супесь размывается и уносится течением. Поэтому нередко можно увидеть упавшие в воду деревья. Изредка встречаются крохотные мыски-пляжики. Плесики с голубовато-белесой водой и песчаным дном сменяются говорливыми перекатиками и стремнинками глубиной по щиколотку.

В холодной и быстрой воде фауна и флора небогата, но достаточно интересна. Стайка крохотных мальков, почти личинок, принимает солнечные ванны на самой мели. Вот на дне едва заметно шевелятся обломочки веточек. Однако, это даже не веточки, а две щепочки с зажатым между ними цилиндрическим чехольчиком - в таких домиках живут ручейники анаболии. Рядом серый колпачок ушкового прудовика-улитки. С трудом можно различить среди кисточек-нитей водяного лютика (диварикатуса) плавающих личинок поденок. На сорванных со дна стебельках с ярко-зелеными листиками вероники береговой поселились миниатюрные улитковые пиявки. Кое-где камешки на дне украшает ключевой мох, а в местах поглубже развеваются на течении полуметровые стебли с узкими длинными листьями рдеста разнолистного.

Несколько километров ниже по течению, а значит, ближе к Верхне-тагильскому теплому пруду, бег речки спокойнее, плесы глубже. Вдруг неожиданно появилась кряква с утятами. Замер. Утиное семейство оценило мою немоту и неподвижность, молча и с достоинством проплыло мимо. Значит, неподалеку уже есть тихие заводинки, старицы.

И действительно, путь вскоре преградил маленький заливчик, заросший по берегу лесным камышом, осокой, пушицей, альпийскими незабудками, цветущей желтыми цветами калужницей. Из воды красиво смотрятся белые воронки белокрыльника, украшенные желтыми каплями - янтарками (улитками). Стрелки хвоща приречного пронзают водную гладь, затянутую кое-где ряской. Метнулся и замер среди стеблей пестрой стрелой щуренок. Скользят водомерки, рисуют замысловатые узоры по зеркалу вод вертячки. Среди подводных зарослей темно-зеленой элодеи деловито ползает обыкновенный прудовик внушительных размеров - 5-6 сантиметров.

Заливчик плавно переходит в речное русло со спокойным и довольно глубоким, до полутора метров, плесом, порадовавшим крупным ельцом, чебаком, окунем, ершом. Не заметил погрызов бобров, не говоря уже о самих речных архитекторах. А то, что они здесь были, сомнений нет. Даже ручей с названием Бобровка, впадающий почти у истока Тагилки, это подтверждает. Нет и ондатр, появляющихся ниже в местах, заросших тростником, рогозом, ежеголовником. Заливчик и плес скрыты от солнца пойменными зарослями деревьев. Поэтому не увидишь чаек и крачек, чувствующих себя хозяевами на акватории теплых прудов.

Зато не только видишь, но и мучаешься в облаке слепней, мошек, комаров. Однако это радует стрекоз-коромысел, устроивших охоту на кровопийц не только над водой, но и вокруг человека. Синяя стрекоза-стрелка нечаянно коснулась воды и тут же стала жертвой крупного ельца. Может порадовать клевом на слепня плотвичка (чебак), на червя окунь, когда-то нередок был и налим. Оскудели по вине людей богатства родной реки даже в самом ее начале, хотя далеко еще не исчерпаны. Мягкие очертания лесистых уральских хребтов (гора Бунар, Красные горы) по-прежнему величественны и прекрасны, особенно тут, у истоков, где они повыше и свободны от ран и язв городской цивилизации.

Теплые пруды

Верхний Тагил, меж высоких лесистых гор, с теплым большим прудом (есть ещё маленький теплый пруд выше автомобильного моста, ближе к электростанции), протянувшем свои лопасти-заливы к центру городка, напоминает чем-то Швейцарию - по захватывающему дух горному пейзажу, по своему особому микроклимату, позволяющему благодаря нагретым водам продлить уральцам купальный и «гребной» сезон в 2-3 раза. Эллинг, расположенный рядом с центром города, с пирсом на понтонах и купальней может обслуживать спортсменов и отдыхающих почти круглый год, так как уже в апреле вода +18-20 градусов. В последнее десятилетие, правда, редко увидишь яхты, да и пловцов – спорт угасает. Верхний Тагил мучает безработица, и жителям уже не до спорта и отдыха.

Фантастично высятся гигантские трубы крупной ГРЭС, - виновницы тропических вод и швейцарского климата. Сам Бог велел утилизировать каким-то образом бросовое тепло электростанции с пользой, что и осуществляет тепловодное садковое хозяйство нашего верхнего тёзки. Некогда процветающее предприятие со штатом 55-60 человек и производством рыбы до 600 тонн в год, снабжавшее ценным продуктом наш город, Екатеринбург и другие индустриальные центры, за годы реформ зачахло и ныне находится в полном упадке.

Главной причиной убыточности старший рыбовод считает непомерную дороговизну комбикормов. Для выращивания особой рыбы - стерляди и осетров, настоящего богатства России, используются специальные корма. Всего выращивается 6 тонн осетров и стерлядей и 4 тонны карпов (данные на 2005 год). Вес особей доходит только до 0,5-1кг - они явно маловаты. Другой причиной убыточности является неработающий инкубационный цех, который нужно и охранять и одновременно расширять производство. Со слов Ирины Анатольевны Гаренских, более 20 лет работающей рыбоводом, хозяйство с такой задачей не может справиться. Из 11 человек «личного состава» 8 сторожей – это ненормальное явление. Трагично прозвучали слова Ирины Анатольевны: «У нас же самая редкая, самая ценная рыба в России, занесенная в Красную книгу, неужто никто не поможет!» Специалисты области в ноябре 2005 года собирались выпустить в теплые пруды Верхнего Тагила 5 тысяч мальков белого амура в качестве биологического средства от загрязнения прудов водными растениями. Белый амур активно поедает водную растительность, уменьшая заиление и улучшая газовый режим водоема.

Сомик

Верхний Тагил, младший «братец» нашего города, с его теплыми прудами заманчив для тагильских рыболовов и туристов - экзотическая рыбалка, интересный ландшафт. Карп, канальный сом, толстолобик, белый амур, буффало, не говоря уж об обычных рыбах, неудержимо притягивают истинных поклонников рыбацкой страсти. Особенно много желающих померяться силами с сомами, точнее с сомиками. Где ещё на Урале испытаешь борьбу с такой сильной рыбой? Только на юго-западе хребта в реках Сакмара и Урал. Да и то там обыкновенный русский сом, а в водах верхнего «тёзки» - американский, теплолюбивый канальный сом. Сомика когда-то завезли, и он успешно освоился и размножился.

Вот подходящий зеленый мысок. Рядом с ним коряги, дно крепкое, глинистое, течение слабое, а вода теплая. На дне там и сям видны створки перловиц, входящих в меню сома. И вот уже десяток небольших сомиков в садке.

У сомика несколько пар усиков у рта, как полагается любому сому. Черные же пятнышки по телу есть только у американского сома. Так же, как и длинные зазубренные кулачки – грудные плавники, нехарактерные для обыкновенного сома (у русского сома кулачки без зазубрин). И ещё один шип, прочный и острый, в спинном плавнике. Удивительно, что природа подарила канальному сомику ещё и запирающее устройство для таких игл. При испуге иглы-шипы поднимаются торчком и замыкаются. Руки ловца оказываются исколотыми и пораненными. У щуки или окуня такая оборона тоже отбивает охоту лакомиться вкусными, не имеющими чешуи сомиками. Абориген Миссисипи чрезвычайно силен, упорен. Итак, американец хорошо адаптировался, занял свою нишу в экосистеме теплых верхнетагильских прудов. И это неплохо - ведь мясо у него нежное, вкусное, в меру жирное, можно сказать, деликатесное.

Лето между пламенеющих гор

Среди светящихся осенней желтизной гор сверкает в лучах невысокого октябрьского солнца жидкий расплав вод. Крупные озерные лягушки плюхаются в прозрачную воду ручья, медленным потоком вливающегося в пруд. Целые поля ярко-зеленых лент валиснерии колышутся в струях. В спокойных водах дно украшают роголистник и рдест курчавый. У низкого берега в воду смотрятся рогоз и осока.

Опускаю руку в заманчивый поток. Невероятно! Температура воды градусов 25, как летом. На воздухе значительно прохладнее, но искупаться и позагорать немного можно. Ныряю в теплые, чудные воды. Удовольствие несравнимое! Где еще такое увидишь и испытаешь? Теплый, сверкающий на солнце пруд между горящих гор. Разве только на Камчатке. Со мной полностью «согласилась» сорока, жизнерадостно «зачекав» в нескольких метрах. Серая ворона солидно каркнула в подтверждение «слов» своей говорливой подруги. Не хватало только резких голосов чаек и крачек.

Теплый поток убыстряет движение над бетонным «гребешком» перед впадением в прудок. Сюда же вливает свои холодные воды река Тагил (верхнее течение). С «гребешка» удобно ловить сома, ельца, а если повезёт, может попасться на донку или удочку карп – мечта любого рыбака.

На мелководье пруда то ил, то глина, то песочек, иногда в узорах и «петлях». Распутывая узоры, нахожу в конце донной борозды и виновника - перловицу, самого крупного нашего моллюска.

Для тагильчан Верхний Тагил - это красивый «южный уголок», где бархатный сезон может быть и в сентябре, и даже в октябре. Юг и экзотика в неповторимом сочетании с горной уральской тайгой находятся рядом с нами.

Подробности из жизни теплых прудов

Птицы

Теплые воды, несомненно, стимулируют птичье население. Сюда пернатые прилетают раньше, а осенью улетают позже. Прежде всего, здесь наблюдается обилие чаек. Особенно запоминаются очень крупные, с курицу, серебристые чайки с жутким смехом в полёте, с впечатляющим, до метра, размахом крыльев. Вот собралась было пообедать, не спеша, рыбкой на большом камне у воды серебристая чайка, но коршун почему-то решил, что рыба - его добыча и атаковал чайку. Лишь помощь подруги оказалась убедительной в решении спора: чья рыба? Немного меньше сизые чайки, ещё меньше озёрные чайки с темной головкой, которых немало и в нашем городе.

Раньше начинает у теплых вод свои трели соловей, суетятся у воды трясогузки, ворчат дрозды-рябинники из лесной чащи. Со свистом проносятся и шумно приводняются утки – кряквы и чирки. Стремительно проносятся, чиркая по воде клювом, ласточки и стрижи. Беспрерывно посылают «радиосигналы» кулички - «фи-фи». Вышагивают по мелководью большие улиты. Никуда не денешься от карканья серых ворон, чеканья сорок, чириканья воробьев. Обычны голоса кукушек, солидные голоса черных воронов. Нельзя не заметить синиц разных видов, чечеток и прочей пернатой мелкоты. Ночью может напугать внезапное появление и бесшумный полет рукокрылых млекопитающих – летучих мышей.

Бурная жизнь пернатых весной и в начале лета происходит на водной и прибрежной «сцене», радующей и согревающей душу ароматными желтыми бутонами купальницы майской, желтыми огоньками едкого лютика, синими первоцветами, белыми нежными цветочками подснежников, позже и ландышем с его тонким запахом. А ещё позже будут радовать взгляд горец змеиный, герань лесная, лесной клевер, мышиный горошек. В начале лета мощно идут в рост крапива, иван-чай, лабазник, осот, зонтичные и злаковые.

Буйное разнотравье отделяет от теплых вод хоровод прибрежных красавиц из ольхи, черёмухи с её роскошным «свадебным» нарядом и дурманящим ароматом, ивы (козья или ракита, краснотал). Реже встречаются рябина, липа, бузина и кусты смородины, малины, шиповника, жимолости. С гор пойменные луга «подпирает» стена из осины, березы, ели, пихты, там, где посуше – сосны, изредка кедра.

Урез воды и мелководье теплых вод оккупировали полуводные и влаголюбивые травы: осока (несколько видов), камыш лесной, гравилат речной, раскидистая частуха, вероника береговая, пушица, летний «снег» которой запомнится вам надолго. Желтой каймой обозначают урез воды своими цветочками калужница. Глубже заходят в воду высокие могучие стебли рогоза широколистного. Выстреливает из воды листьями и бледными соцветиями стрелолист.

«Напор» фитожизни продолжается уже в воде в виде подводных миров из ленточек валиснерии, плетей рдестов (курчавого, пронзеннолистного, гребенчатого), ажурных стеблей перистолистника и роголистника. Пышное дно украшают темно-зеленые кустики элодеи, плавающие листья водяной гречихи. Несколько портит впечатление обилие нитчатых водорослей – тины.

Обилием гидрофлоры «довольны» ондатры, шумно ныряющие или плавающие там и сям с клочком травы. На «косе» почти в городе заметны погрызы и хатки бобров. Удивительно, но в городе для них безопаснее, так как нельзя стрелять.

Гидрофауна теплых вод удивляет не столько многообразием, сколько количеством жизни и её активностью. Из моллюсков обращают внимание перловицы, так много их только в Верхнем Тагиле. Ниже по течению их пока нет. Немало прудовиков, роговых катушек, живородок. Из ракообразных много рачков, амфипод (гамарусов) и речных раков. В реке Тагил ниже поселка Лёвиха они погибли после сбросов отравленных вод, хотя раньше они были в изобилии и в Тагильском пруду.

Обычны на камнях ложноконские пиявки. Редко, но встречаются на дне ручейники, хотя теплая вода им не нравится. Можно встретить на прудовой глади жуков-вертячков и водомерок-клопов, а над водой стрекоз – стрелок, коромысел, рыжих стрекозок. Время от времени поднимаются к поверхности жуки-плавунцы.

Прибрежные цветы привлекают пчел, шмелей, бабочек – белянок, крапивниц, шашечниц и даже махаонов. Днем донимают слепни трех видов, а вечером комары и мошки. Но кровопийц немного «украшает» то, что их личинки, водяные или ильные, - любимая пища рыб. Здесь водится очень вкусный серебряный карась. Немало в теплых прудах и окуня, ерша, ельца, плотвы (сорожки), пескаря, шиповки. Последние два вида – излюбленная добыча окуня и сома. Встречаются подлещик, щука, уклейка. Нерест наших обычных карповых рыб в теплых прудах начинается значительно раньше. Налим очень редок и лишь в устьях холодных ручьев, так как это холодолюбивая рыба. Раньше налим был и в Тагильском пруду, пока его в 1997 году не отравили. Из внутренних паразитов отмечен ботриоцефалёз карпа и карася, промежуточным хозяином которого являются чайки.

Кроме изобилия озерной хищной лягушки (южанки) изредка в холодных лужах и озерцах можно заметить и нашу землячку – травяную лягушку. Сибирских углозубов, как в Пригородном районе, не встретилось автору в Верхнем Тагиле. Ужей и гадюк у теплых прудов почти не увидишь, причина – слишком много людей на берегах, что змей очень беспокоит. Обычны из пресмыкающихся лишь прыткие ящерицы.

Добавлю, что кроме теплых прудов, есть ещё в Верхнем Тагиле и холодный глубокий, хоть и небольшой Вогульский пруд с лещом и окунем. Река Вогулка, вытекая из него, вливает свои холодные воды в теплый большой пруд рядом с пешеходным мостом.

Раньше браконьеры были бедствием верхне-тагильских прудов. Особенно больно было видеть, как они «косили» крючками огромных толстолобиков и белых амуров, при этом смертельно травмируя во много раз больше рыбы, чем той, что им удается довести до берега или лодки.

Буйство водной и околоводной жизни удивляет и радует в прудах верхнего «тёзки».

Летнее буйство уральского луга

Пойменные луга родного края по разнообразию и яркости жизни трав, деревьев, насекомых, зверей и птиц в теплый период года вполне могут соперничать с тропиками. У нас есть лесные луга-поляны, плавневые и горные или альпийские луга. Но именно луга речек, стекающих с уральского водораздела, где сталкиваются горная тайга с поймой, становятся летом сценой роскошного праздника уральской природы. Наглядный пример - пойменный луг в самом верховье главной артерии родного города, реки Тагил.

Граница луговой «сцены» по берегу - пойменный комплекс из ольхи, ивы, черемухи, перевитых хмелем, дополненный кое-где липой, бузиной и кустами смородины. Со стороны тайги луг подпирается соснами с примесью лиственницы и кедра, в сырых понижениях - мрачными елями и пихтами. Хвойные породы часто разбавлены березками, осинами, можжевельником, подлеском из кустов малины, шиповника, жимолости. «Соглашение» о границах часто нарушается, и тогда луг исчезает, занятый то тайгой, то пойменной компанией деревьев, то вдруг вновь появляется во всей своей красе.

Смена декораций

Синие первоцветы и белые нежные подснежники в конце апреля очень красивы на фоне бурой прошлогодней растительности. Но уже к середине мая свежая поросль трав присыпается желтизной лютиков, одуванчиков, ароматных шариков-бутонов купальницы. В конце июня луговая сцена белеет, припудривается луговой ромашкой, горцем змеиным, тысячелистником, донником, соцветиями зонтичных. Под ногами можно заметить радостные глазки лесной фиалки, голубизну незабудки и вероники, розоватые цветочки погремка и шариков лесного клевера, фиолетовые букеты лесной герани, колокольчиков и альпийских васильков. Горят соцветия золотарника и зверобоя. Однако, тех, что под ногами, немного, и общий беловатый колорит луга не нарушается.

В середине лета пойменная сцена поражает бело-желтой дурманящей кипенью лабазника и розовым туманом иван-чая, покрывающего остальные цветы. И только дягиль, монстр высотой 2,5 метра, возвышается над всеми травами. Пышное разнотравье делает волшебным игра цветов и движений многочисленной «труппы» - сонма бабочек, исполняющих замысловатые «па» в знойном мареве полдневного луга. Среди «балерин» вижу лимонницу, голубянку, зорьку, белянку, траурницу, чернушку, крапивницу, шашечницу и желто-черного большого махаона.

В пониженных влажных местах лабазник (белоголовник) и иван-чай вытесняется крапивой или болотной компанией из лесного камыша, гравилата речного, осоки (носатой, черной, повислой), припорошенных «снегом» пушицы.

Чудная инкрустация цветов жучками, лесными клопиками изумрудной, бронзовой, красной расцветки дополняет краски луговой «сцены». У таежной границы луга бросились в глаза «царские кудри» - лесная лилия с бордовыми закрученными лепестками цветов, один из самых красивых и редких цветов Урала.

В конце лета луговая «сцена» желтеет. От светящего пуха осота, кипрея, татарника, серебристых нитей паучков приобретает дымчато-небесный оттенок. Значит, скоро «бабье лето» с его горящими лиственницами, желто-красным пламенем черемух и берез. А потом пойменный луг накроется белоснежным покрывалом на долгую уральскую зиму.

Симфония луга

В очередной раз, оказавшись в пойме верховья реки Тагил, был очарован оркестром кузнечиков, деловитым гудением шмелей и пчел, шуршанием прозрачных крыльев рыжих и зеленоватых стрекозок, как по мановению волшебной палочки приподнимающегося над разогретым солнцем лугом и также невесомо плавно опускающегося на море цветов и трав. При порывах ветра мелкие синие стрекозки-стрелки прячутся косячком за стенкой из высоких трав. Ярко-зеленые красотки-стрекозы порхают, как бабочки.

Скрипучий треск коростеля - таинственной курочки, бегающей в прибрежных травах, трель-вжиканье жаворонка в небе, вопли болотного луня, радостное ворчание дроздов-рябинников дополняются знакомым голосом кукушки и редким карканьем серых ворон. Приятные сигналы мелких куличков, волшебные щелчки и свисты соловья - вся эта перекличка луговых и лесных птах ненавязчива и желанна для уха горожанина. В мае травяная лягушка в лужах у реки на остатках снега пытается соперничать с пернатыми певцами громкой неблагозвучной свадебной песней.

Мерзкий бас бычьих слепней, потише у дождевок и златоглазиков отравляет блаженство пойменного рая Тагилки, Межевой Утки, Выйки. Дьявольскую торицу мучителей сменяет гнусный писк вечерней смены кровопийц - комаров и мошек. Уханье филина днем, жуткое «мяуканье» болотной совы ночью заставляет вздрогнуть, а методичное ночное «ко-тяк, ко-тяк» бекаса, наоборот, успокаивает и не мешает засыпать.

Уже не услышишь у реки треска и тяжелого топота хозяина тайги - медведя. Воспринимаются, как чудо, прыжки и шум ломящегося сквозь пойменные заросли лося. Не удивит плеск перепуганного, летящего на хвосте бобра. Крайне редок тяжелый взлет глухаря или тетерева. Но еще может обрадовать трепетный полет рябчика, умилит горожанина недовольное ворчание белочки, спрыгнувшей на ствол упавшей в воду сосны напиться.

Главный закон совершенства

Путник, остановившийся в немом восхищении среди волшебного буйства летнего луга, вряд ли задумывается о том, что в этом празднике жизни нет места жалости и сочувствия между существами и растениями. На яркой приречной сцене каждый берет своё, тесня конкурентов по солнцу, минеральным солям и влаге. Или пожирает мелкую и крупную добычу, являясь при этом лакомым кусочком для другого хищника.

Вижу разбойницу ворону, взирающую на свои охотничьи угодья с засохшей лиственницы. От нее ничего не ускользнет. Вторжение в приречное царство человека - неплохая возможность стащить яйцо или птенчика у слетевшей с гнезда испуганной птички, расправиться с неудачно прыгнувшей лягушкой. Не нравится вороне кружащий над лугом и лесом коршун, который высматривает себе на обед полевку, неосторожного бурундука или ту же лягушку. Ворона посчитала конкурента совершенно лишним. Вместе с подругой, другой вороной, напали на соперника: первая отвлекает, вторая клюет в спину.

Трясогузки бегают у воды, без устали выискивая упавших с ветвей жучков, личинок, бабочек, муравьев. Пока не созрели ягоды, такой же добычей пользуются дрозды-рябинники. Летом птицы меньше поют: они больше озабочены непрерывным поиском пищи для себя и птенцов.

Неожиданность встречи заставила оцепенеть. Лисичка в упор смотрела на меня несколько долгих секунд. Плутовка исчезла неожиданно, как и появилась. Приречный луг привлекает ее полевками, а если повезет, то зайчонком, коростелем или другой птичкой. Когда-то в здешние пойменные луга наведывался волк, ныне почти истребленный.

Под землей идет бойня. Холмики земли на лугу - следы деятельности кротов, беспощадно поедающих червей, жуков, медведок, личинок. А если встретятся на подземной охотничьей тропе со своим братом-кротом, то и загрызут насмерть.

Вот бежит жужелица, неся в челюстях зеленую гусеничку, муравей весь напрягся, волоча большую добычу – бабочку. Божьи коровки на цветах питаются отнюдь не божьей росой, а тлями.

В самой речке, на плесах и журчащих перекатах каждая упавшая муха, кузнечик или личинка исчезают в пасти прожорливого ельца или сорожки, ожидающих добычи под нависшими ветвями.

Травы и цветы за тысячелетия так тесно «подогнаны» друг к другу, что не остается ни клочка, ни сантиметра свободной почвы.

И самое удивительное, что названные примеры бесконечных пожираний и вытеснений, не знающих доброты и жалости, привели к невероятному совершенству, яростной летней красе пойменных лугов в верховьях родной реки.

Вроде бы и человек, как часть природы, должен действовать также – и тогда гармония природы и людей обеспечена. Но эволюция биосферы подарила возможность одному виду существ стать разумным. Этот подарок обеспечил людям доминирующее положение на планете. Но за свою щедрость природа требует, как доброе чудище из сказки «Аленький цветочек», ни много, ни мало – самоотверженной любви, без которой она обречена на смерть, как и сказочный зверь-чудище.

Человек, конечно, может наплевать на притязания природы, позабыть о своей плате за оказанную царскую щедрость. Но тогда расплата за вероломство и предательство будет ужасной. Вместе с оскудением лесов, лугов, рек, озёр, уничтожением ценных видов рыб, птиц, зверей, вместе с загрязнением воды, воздуха, почв нас всё чаще будут донимать депрессии, погаснет радость жизни. От нехватки чистой воды, воздуха, пищи человека будут мучить различные болезни. Всё это будет выливаться в возрастание агрессии, во всё более частые и разрушительные войны.

Нам предстоит доказать матери-природе, что она не ошиблась, и разум не является тупиковым вариантом, ведущим к уничтожению биосферы и человеческого общества. Парадокс разума состоит в том, что он подарен человеку не ради его только благополучия, сколько ради благополучия всех видов существ нашей планеты. Именно разум несет в дикую природу любовь и сострадание, укрепляя гармонию и красоту живой оболочки Земли. Природа дала человеку не только разум, но и возложила на него ответственность за всё, ею сотворенное. Плата за «аленький цветочек» состоит в ограничении человеческих потребностей, в улучшении и оздоровлении технологий производства.

Библиография:

1. Нижний Тагил.- Свердловск: Свердловское кн. изд-во, 1964 –295с.

2. Жданов М. М. Сомик // Тагильский рабочий.- 2003.- 14 июня.

3. Жданов М. М. Лето между пламенеющих гор // Тагильский рабочий.- 2003.- 14 октября.

4. Жданов М. М. Начало родной реки // Тагильский рабочий.- 2004.- 7 августа.

5. Жданов М. М. Горной речушкой начинается родная Тагилка // Консилиум.- 2004.- 19 августа.

6. Жданов М. М. Летнее буйство уральского луга // Тагильский рабочий.- 2004.- 6 октября.

7. Жданов М. М. Красная рыба тянет на дно // Консилиум.- 2005.- 16 ноября.

 

Вернуться назад