«Грохот боя и адская сушь –
У войны лик такой некрасивый!
Белый снег на горе Гиндукуш-
Опоздавший подарок России.
Повезет – разойдемся со смертью.
Злую память утопим в вине.
Только вы нам не верьте, не верьте –
Мы останемся здесь, на афганской войне!» А. Звягинцев

Афганская война… Об этой войне написано масса книг, статей, воспоминаний, но при этом о ней не любят говорить… Её признали ошибкой, а кто же любит вспоминать свои ошибки? И, тем не менее, о ней надо говорить, потому что только так можно избежать их повторения.
Войну можно описывать по-разному: через ее внешние проявления, события, факты, и через людей. Мы постараемся увидеть эту войну глазами тех, кто там был: солдат, офицеров, вольнонаемных - одним словом, «афганцев», как их потом назовут. У каждого из них была своя война. Их воспоминания, стихи и песни помогут нам лучше понять, что они чувствовали, что пережили…
Вспомним, ребята, мы Афганистан,
Зарево пожарищ, крики мусульман…

Ведущий: Они пришли в Афганистан. Правительство ДРА просило – они пришли. Не нарушили ни международного права (между двумя странами был соответствующий договор), ни каких-либо других государственных норм. Пришли не как захватчики, а как друзья. Первые колонны советских войск в Афганистане встречали цветами. Они пришли выполнить свой интернациональный долг, помочь народу, совершившему революцию. Они искренне верили в это. И действительно помогали: доставляли для населения продовольствие и топливо, одежду, сельскохозяйственный инвентарь и промышленное оборудование, лечили больных, преподавали в учебных заведениях, строили жилые дома и школы, обеспечивали работу жизненно важных для страны предприятий, электростанций, ирригационных сооружений… Но оказалось, что эта помощь нужна далеко не всем. Многие просто не поняли наших благих намерений: нельзя так сразу перетащить людей из феодализма в ΧΧ век. И афганцы не понимали, зачем им это нужно. А непонимание рождает отторжение.
Здесь и в самом деле другое время. Из воспоминаний:

Чтец 1: «Какое впечатление может быть у 18-летнего парня, который вот так перепрыгнул из ΧΧ века в ΧΙV? Причем в буквальном смысле слова: магометанское летоисчисление – а по их календарю это был, если не ошибаюсь, 1361 год, - вполне соответствовало тому, как они там живут и что у них там происходит. Сначала – будто на экскурсии, все не такое. Все любопытно: горы, небо, люди. Чувствую, чего-то привычного глазу не хватает. Понял: труб, дымящихся заводских труб не видно… И нищета сразу бросилась в глаза, сплошь и рядом, везде нищета, сколько не ехали».

Чтец 2: «Чем больше я пытаюсь понять афганскую головоломку, тем чаще приходит на ум, что не с душманами или вооруженной оппозицией, как стали их потом называть, вступили в бой наши солдаты. Они вели войну с самим временем. Это наш век с его представлениями о справедливом устройстве мира столкнулся с афганским обществом, у которого своя судьба».

Ведущий: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и друг друга им не понять», - писал Р. Киплинг, тоже в свое время воевавший в Афганистане.
Что они, вчерашние школьники, знали об этой стране, о которой в справочнике одна страничка. Что знали об ее истории, традициях? О том, например, что на протяжении почти всей своей истории Афганистан воюет, но никогда не был, ничьей колонией. Пять лет потребовалось Александру Македонскому, чтобы пройти через земли одного из южноафганских племен. Трижды воевала с Афганистаном Англия, да так и ушла ни с чем. Здесь люди рождаются и умирают с оружием в руках, а винтовка передается от отца к сыну по наследству. Здесь свои законы, обычаи: невосприятие насилия, сильно развитые родовые связи, где за смерть близкого человека отвечают только смертью. Если солдат зайдет в афганский дом, его никто не тронет – он гость, его угостят, чем смогут – таков обычай, но те же «гостеприимные хозяева», не задумываясь, убьют его, как только он выйдет за пределы кишлака, потому что он враг.

Чтец 1:
Что расскажешь о Востоке? Непривычная страна:
Здесь совсем другие боги и другие имена…
Там народ неторопливый, почитающий Коран,Где написано красиво о законах мусульман, - написал об Афганистане один из армейских бардов Игорь Морозов.

Чтец 2: «Недалеко от дороги было кладбище – бессистемная россыпь могильных камней, возле которых пестрели на палках разноцветные лоскутки зеленой, красной и белой материи. Возле одного из камней я заметил детскую головку, склоненную к земле. Афганенок стоял на коленях подле свежей могилы и тихо плакал. Я вернулся к машине, взял банку колы и направился к пацану. Он, будто перепуганный воробей, вспорхнул с места и, отбежав недалеко, снова присел за камнем... В конце концов я, оставив банку с колой у свежего могильного камня, пошел к машине. Перед тем как залезть в салон, оглянулся. Афганенок взял банку и швырнул в мою сторону. Потом снова встал на колени и заплакал пуще прежнего.
Я спросил у водителя, почему лоскутки у могил имеют три цвета. Он ответил, что зеленый означает благополучное пребывание мусульманина в раю. Красный – за погибшего еще не отомстили. Белый – знак отмщения. Оглянувшись, я увидел, что больше всего на кладбище красных ленточек…»

Чтец 2: «Ведь там с нами воевали все: мужчины, женщины, старики, дети. Идет колонна через кишлак. В первой машине глохнет мотор. Водитель выходит, поднимает капот… Пацан, лет десяти, ему ножом – в спину… Там, где сердце… Из мальчишки решето сделали… Дай в тот момент команду, превратили бы кишлак в пыль…»

Чтец 1: «Люди возникают… днем и ночью, как призраки… С китайским автоматом, с камнем в руке. Не исключено, что недавно с этим призраком торговался в дукане, а тут он уже за гранью твоего сочувствия. Только что он убил твоего друга, вместо друга лежит кусок мяса».

Ведущий: В Афганистан посылали лучших ребят. Отличники боевой и политической подготовки, комсомольцы – они сами рвались туда, писали заявления, расстраивались, если их не брали.

Чтец 1:«Сам поехал. Попросился добровольно. Хотел испытать себя, на что я способен. У меня большое «Я». Учился в институте, там себя не покажешь, не узнаешь, кто ты. Хотел стать героем, искал случая стать героем. Ушел со второго курса».

Чтец 2: «В декабре у меня намечалась свадьба, а в ноябре я уехала в Афганистан. Призналась жениху – рассмеялся: «Защищать южные рубежи нашей Родины?»… Ехала сюда, думала: «Не успела на БАМ, на целину, повезло – есть Афган!» Я поверила песням, которые привозили ребята, целыми днями крутила:
На афганской земле
За прошедшие годы немало
Разбросала по скалам
Россия своих сыновей…»

Чтец 1: «Были, конечно, среди нас и трусы. Один парень не прошел комиссию по зрению, выскочил радостный: «Повезло!» За ним шел другой по очереди, и его тоже не взяли, он чуть не плакал: «Как же я вернусь в свою часть? Меня две недели провожали».

Чтец 2:«На карту ставя жизнь свою,
Играли честно, без обмана
В крутом бою, в чужом краю,
В слепых горах Афганистана.
Вам ордена дала страна.
Вы их над сердцем привернули.
Но почему-то в ордена не попадали дуры пули,
А били в сердце напрямик
Из-за обрыва, из тумана.
И в горле глох последний крик,
И это тоже без обмана».  В. Лукашевич

Ведущий: Такое было время, что не служить в армии считалось трусостью, это было стыдно, а служить в Афганистане было своеобразной гордостью. Добрые, справедливые, наивные ребята, воспитанные на хороших книгах и верившие всему, что пишут в советских газетах, оказались совершенно не готовы к этой войне. Воевавшие дети не воевавших отцов – так часто называют воинов-интернационалистов. Но жизнь быстро излечивала от иллюзий.

Чтец 1: «Обидно за свою доверчивость. Нам вдалбливали, вдалбливали и, наконец, вдолбили, что это – «интернациональный долг». «Сними, - говорю себе, - розовые очки». Уезжал я не в восьмидесятом и не в восемьдесят первом году, а в восемьдесят шестом. Но еще все молчали… В восемьдесят седьмом я уже был в Хосте. Мы взяли одну горку… Семь наших ребят положили… Приехали московские журналисты… им привезли «зеленых» (Афганская народная армия), якобы это они отбили горку… Афганцы позировали, а наши солдаты в морге лежали…»

Чтец 2:«Когда выходил из самолета, был ослеплен синевой неба. Никогда в жизни не видел такое синее небо. С нами на борту везли продовольствие, курево в полк. Когда все это разгружали, раздалось несколько разрывов. Нам сказали, что это «духи» бьют из минометов. Представляете, что у нас было на душе. Стреляли ведь в нас – это было так непонятно.
…Трудностей было много. Ночью по 5-6 часов стояли в боевом охранении, днем работали… На сон уходило часа 3-4 в сутки. Часто были перебои с водой и продуктами. Без воды сидели по несколько суток. Спали под открытым небом, укрывшись бушлатами. Мучили насекомые. Иной раз опускались руки, но ребята–старослужащие говорили: «Если сейчас выдержите, дальше будет намного легче».

Чтец 1: «Когда сошел с трапа самолета, впечатление было, что попал в пустыню, в пекло. Это впечатление очень трудно описать. Но со временем привык ко всему. Самый запоминающийся день – 8 августа, когда группа нарвалась на засаду. Первые две машины с ребятами приняли бой, а третья выехала в безопасное место, высадила людей и пошла за подмогой. Бой был нелегким, а для нас, «салаг», первым. Было страшно, не страшно только дуракам».

Ведущий: Но не только непривычные условия жизни: изнуряющая жара (в Кабуле на севере страны 40 градусов, в других районах доходило до 70), мелкий песок, покрывающий все предметы, пищу, одежду, плохая вода и инфекционные болезни – усложняли и без того нелегкую жизнь солдат. Главным бичом было привычное советское разгильдяйство, неорганизованность, нехватка самого необходимого, особенно в начале.

Чтец 1: «Под госпиталь отдали английские конюшни. Ничего нет… Один шприц на всех… Офицеры выпьют спирт, обрабатываем раны бензином. Раны плохо заживают – мало кислорода. Помогало солнце. Яркое солнце убивает микробов. Первых раненых увидела в нижнем белье и сапогах. Без пижам. Пижамы не скоро появились. Тапочки тоже. И одеяла…
Профессия у меня хорошая – спасать, она меня и спасла… Не всех спасли, кого могли спасти, - вот что самое страшное. Могла спасти – не было нужного лекарства. Могла спасти – поздно привезли (кто был в медротах? – плохо обученные солдаты, научившиеся только перевязывать). Могла спасти – не добудилась пьяного хирурга. Могла спасти… Мы не могли даже правду написать в похоронках. Они подрывались на минах… от человека часто оставалось ведро мяса… А мы писали: погиб в автомобильной катастрофе, упал в пропасть, пищевое отравление. Когда их стали уже тысячи, тогда разрешили сообщать правду родным. К трупам я привыкла. Но то, что это человек, наш, родной, маленький, - с этим невозможно было смириться».

Чтец 2: «Не хватало медикаментов. Зеленки обыкновенной не было. То не успели подвезти, то лимиты кончились – наша плановая экономика. Добывали трофейное, импортное. У меня всегда в сумке лежало двадцать японских разовых шприцев. Они в мягкой полиэтиленовой упаковке, снимешь чехол – делаешь укол. У наших «Рекордов» протирались бумажные прокладки, становились нестерильными. Половина не всасывалась, не качала – брак.
За девять лет ничего нового не поставили у нас на производство… Советский солдат – самый дешевый солдат. Самый терпеливый. Так было в сорок первом году… И через пятьдесят лет так… Почему?»

Ведущий: Условия ведения афганской войны требовали специальной подготовки, а молодое пополнение, чаще всего, приходило необученным. От того, как хорошо усвоишь ты уроки опытных бойцов, зависела жизнь.

Чтец 1: «Он учил, как остаться живым. Десять заповедей:
- Выстрелил – откатись на два метра от места, с которого стрелял. Прячь за дувал или за скалу ствол автомата, чтобы не увидели пламя, не засекли. Когда идешь - не пей, не дойдешь. В карауле - не засни, царапай себе лицо, кусай за руку. Десантник бежит сначала сколько может, а потом сколько надо».

Чтец 2: «А погибали больше всего в первые месяцы и в последние. В первые – много любопытства, а в последние – сторожевые центры отключаются, наступает отупление…»

Чтец 1: Рассказывает солдат из отдельного горно-пехотного полка: «Нам было легче, чем другим: горы нам не в диковинку, климат тоже, обстановка привычная. Нас и надо было вводить, а то присылали с Украины, из России… Один полк из России был тогда полностью разгромлен, даже до места дислокации не успели дойти».
Звучит песня:
«И как же мне не вспоминать,
Друзей своих погибших лица,
Да, это страшно – умирать,
Когда так надо возвратиться».

Ведущий: Что было самым памятным? Конечно, первый бой, первая встреча с врагом, боевое крещение. Экстремальные обстоятельства, а тем более война, всегда обнажают человеческую суть.

Чтец 1: «Через 10 минут после пересечения границы сбили первый самолет. Остальные самолеты повернули назад и приземлились в Фергане. После приземления первого самолета обнаружили в нем 17 пробоин. Так молниеносно прошло боевое крещение, и мы почувствовали, что такое настоящая война», - вспоминает наш земляк Игорь Колесников.

Чтец 2: «Понял, что способен убить. В руках оружие. В первом бою видел, как у некоторых бывает шок. Теряют сознание. Некоторых рвет даже при воспоминании, как они убивали. Разрывается человеческий мозг… По человеческому лицу течет человеческий глаз… Я выдерживал! Был среди нас охотник, хвастался, что до армии убивал зайцев, валил диких кабанов. Так вот его всегда рвало. Животное убить одно, человека – другое. В бою становишься деревянным… Холодный рассудок… Расчет… Мой автомат – моя жизнь… Автомат прирастает к телу… как еще одна рука…»

Ведущий: Войны замышляют отмеченные сединой политики, а с автоматами в окопах оказываются те, кому по двадцать–тридцать лет. Они и гибнут в первую очередь – из-за неопытности или, наоборот, излишней разухабистости. Война есть война, здесь надо убивать. Если ты не убьешь первым, то убьют тебя. Смерть подстерегала на каждом шагу, она прикидывалась ребенком, стариком, красивой безделушкой, валяющейся на дороге, песчаным холмом, пыльным лоскутком дороги.

Чтец 1: «Это может быть самое непостижимое там – отношение к смерти. Вот опять, если всю правду… Это невозможно… То, что здесь немыслимо, там буднично. Убивать страшно и неприятно».

Чтец 2: «Даже если рядом свистят пули, что такое смерть, ты еще не представляешь. Лежит в песке человек, а ты его зовешь… Ты еще не понял… Внутренний голос подсказывает: «Вот она, смерть… Вот она какая…»

Чтец 1: «До армии любил охоту. Была мечта: отслужу, уеду в Сибирь и буду там охотником. А теперь что-то во мне переменилось… И уже не хочу убивать…»

Ведущий: А самым трудным было терять друзей:
«Маленькая пуля, как пчела,
Посвистела прямо у чела,
Крошечная желтая стрела
Унесла товарища вчера.
Он ушел за черную межу,
Что его я матери скажу?
А я на перевале снова в бой.
Только нет товарища со мной…»

Чтец 1: «Самым трудным было выносить раненых или убитых - четыре бойца на одного… И еще провожать «Черный тюльпан» (так называли самолет, предназначенный для транспортировки гробов)».

Чтец 2: «Откуда бралась ненависть? Очень просто. Убили товарища, а ты был с ним рядом, ел из одного котелка. И вот он лежит весь обгоревший. Сразу все понятно. Тут будешь стрелять до сумасшествия».

Чтец 1: «Лучшего друга, он мне братом был, в целлофановом мешке с рейда принес… Отдельно голова, отдельно руки, ноги… Сдернутая кожа… Разделанная туша вместо красивого сильного парня… Он на скрипке играл, стихи сочинял… Мать его через два дня после похорон в психушку увезли. Она убегала ночью на кладбище и пыталась лечь вместе с ним».

Чтец 2: «Пуля натыкается на человека, ты слышишь – его не забыть, ни с чем не перепутать – характерный мокрый шлепок. Знакомый парень рядом падает лицом вниз, в едкую как пепел пыль. Ты переворачиваешь его на спину: в зубах зажата сигарета, которую только что ему дал … Она еще горит…»

Ведущий: В таких условиях поневоле задашь себе вопрос: «А зачем я здесь?» На этот вопрос существуют самые разные суждения и точки зрения. Каждый «афганец» сам искал на него ответ.

Чтец 1: «Говорю с духанщиком:
- Ты неправильно жил. Мы сейчас тебя научим. Будем социализм строить.
Он улыбается:
- Я до войны торговал и сейчас торгую. Поезжай домой, это наши горы. Сами разберемся…
Едем по Кабулу, женщины бросают в наши танки палки, камни. Бочата ругаются матом без акцента, кричат: «Русские, уезжай домой!
Зачем мы здесь?»

Чтец 2: «Там нам казалось, что есть что защищать. Мы защищали нашу Родину, нашу жизнь».

Чтец 1: «Был Афганистан, теперь его нет. Не будешь всю жизнь молиться и каяться… Чем быстрее мы замолчим, тем лучше для всех. Кому эта правда нужна? Обывателю! Чтоб он плюнул нам в душу: «Ах, сволочи, там убивали, грабили и здесь им льготы?» И мы одни останемся виноватые. Все, что пережили, будет зря. Зачем-то же все это было? Зачем?»

Ведущий: В 1983 году поэт Евгений Евтушенко написал стихотворение, которое было напечатано только в 1989:

Афганский муравей
Русский парень лежит на афганской земле.
Муравей - мусульманин ползет по скуле.
Очень трудно ползти…
Мертвый слишком небрит,
И тихонько ему муравей говорит:
«Ты не знаешь, где точно скончался от ран.
Знаешь только одно – где-то рядом Иран.
Почему ты явился с оружием к нам,
Здесь впервые услышавший слово «ислам»?
Что ты дашь нашей родине нищей, босой,
Если в собственной - очередь за колбасой?
Разве мало убитых вам, - чтобы опять
К двадцати миллионам еще прибавлять?»
Русский парень лежит на афганской земле.
Муравей - мусульманин ползет по скуле.
И о том, как его бы поднять, воскресить,
Муравьев православных он хочет спросить,
Но на северной родине сирот и вдов
Маловато осталось таких муравьев.

Это стихотворение в то время вызвало шквал гневных откликов. Бывший воин–интернационалист офицер Леонид Молчанов даже написал ответное стихотворение, в котором обвинил Е. Евтушенко в подлости и дал свой ответ на вопрос «Зачем?»:
Зачем тогда в Испанию мы шли?
Зачем мы в сорок пятом шли в Европу?
Зачем все это нужно было нам?
Зачем же мы во что бы то ни стало
Поддерживали Кубу и Вьетнам? –
Своих забот нам и тогда хватало!

Какое из этих стихотворений кажется вам правильным? Кто из поэтов ближе к правде? На эти вопросы каждый ответит сам.

Ведущий: В 1941-м все было ясно – наши солдаты отдавали жизнь за свою Родину. Эта война была совсем другая – странная, непонятная, чужая, только вот кровь лилась наша, и погибали наши дети. Так как же можно теперь одним росчерком пера перечеркнуть все эти жертвы и назвать эту войну политической ошибкой?

Чтец 1: «Когда в Термез на вывод войск не прилетел никто из Политбюро и ЦК, пришло осознание – эта война будет всячески замалчиваться. Руководство страны не только не пожелало взять на себя ответственность за войну на южных рубежах СССР, но и прикрылось за спины народа и армии».

Чтец 2: «Нас зовут «афганцами». Чужое имя. Как знак. Метка. Мы не такие, как все. Другие. Какие? Я не знаю, кто я: герой или дурак, на которого надо пальцем показывать? А может, преступник? Уже говорят, что это была политическая ошибка. Сегодня тихо говорят, завтра будут громче. А я там кровь оставил… Свою…»
Звучит песня:
«Скажи, зачем и для кого отдали жизнь они свою?
Зачем в атаку взвод пошел под пулеметную струю?»

Чтец 1: «Не говорите при мне, что мы жертвы, что это была ошибка. Не произносите при мне этих слов. Я не разрешаю.
Мы воевали хорошо, храбро. За что вы нас? Я целовал, стоя на коленях, знамя, я дал присягу. Мы так воспитаны, что это свято, раз ты поцеловал знамя… Я еще на этой войне, я еще не вернулся… Под окном «стрельнет» выхлопная труба – животный страх. Звон разбитого стекла – животный страх… Звонок междугородного телефона… Как автоматная очередь… Я не разрешу все это перечеркнуть. Я не могу топтать свои бессонные ночи, свои муки. Не могу забыть холодок по спине в пятидесятиградусную жару…»

Ведущий: Война меняла людей, она калечила их не только физически, но и морально. Война не делает человека лучше. Только хуже. О чем мечтал каждый солдат? Конечно о том, чтобы поскорее вернуться домой, обнять родных, любимую, но домой возвращались другие люди… Психологи назовут это «афганским синдромом»:
Твой голос не буянит,
Но трогает ребят.
«Он был в Афганистане», -
Ребята говорят.
Ты из другого мира,
Где вместо дискотек –
Осколочная мина,
Безжалостный набег…
Тебе ночами снятся
Душманы и пески,
И сказочное братство
В пожатии руки. С. Дубинский

Чтец 1: «Дома - запах тополей, звенят трамваи, девочка ест мороженое. И тополя, тополя пахнут! А там природа - это зеленая зона, оттуда стреляют. Так хотелось увидеть березку и синичку нашу… как увижу угол впереди, все внутри сжимается – а кто там за углом? Еще год боялся выйти на улицу: бронежилета нет, каски нет, как голый. А ночью сны… Кто-то в лоб целится… Такой калибр, что полголовы снесет… По ночам кричал… Бросался на стену… Затрещит телефон – у меня испарина на лбу: стреляют…»

Чтец 2: «Да, сломленные люди отсюда выходят. Многое тут увидели… Не надо удивляться, что они себя потом как-то не так ведут в Союзе. У них другой опыт. Они привыкли все решать автоматом, силой…»

Чтец 1: «Вернусь домой - никогда не поеду на юг. Не хватит сил видеть горы. Когда я вижу горы, мне кажется, что сейчас начнется обстрел».

Чтец 2: «Зачем заставлять меня вспоминать? Я свои довоенные джинсы, рубашки не смог носить, это была одежда чужого, незнакомого мне человека… того человека уже нет, он не существует. Этот другой, который теперь я, носит только ту же фамилию. Но не пишите его фамилию… Мне все-таки нравился тот первый человек».

Ведущий: Об Афганском конфликте можно еще рассказывать и рассказывать: о настоящих героях и трусах; о тех, кто ехал воевать и фарцевать; о грузе 200; о калеках, которые не хотели возвращаться домой и быть обузой близким; о пленных, которые остались в Афганистане, приняв мусульманство; о горе матерей, потерявших своих детей…
Не будет сына, дочерей и внуков
У всех ребят, погибших на войне.
За чей приказ отдали Богу душу?
Кто виноват? Спросить бы с них вдвойне… А. Колташев

Да, афганский вопрос еще долго будет тревожить сердца и умы людей. О нем будут напоминать пирамидки с красными звездами, боевые награды на пиджаках молодых, костыли и протезы. А бывшим воинам-интернационалистам еще многие годы будут сниться пепельные горы, зеленые зоны и изгрызенные свинцом и металлом серые дороги… Это наша жизнь, наша память, это наша история… Вычеркнуть ее из сердца невозможно…

Литература
«Афганцы». Рассказывают бывшие воины… // Знамя. – 1988. - № 7. – С.185-219.
Алексиевич С. А. Цинковые мальчики: Докум. проза / С. А. Алексиевич. – М.: Мол. гвардия, 1990. – 174 с.
Верстаков В. Г. Афганский дневник / В. Г. Верстаков. – М.: Воениздат, 1991. – 399 с.
Звезда над городом Кабулом / Сост. А. П. Житнухин, С. А. Лыкошин. – М.: Мол. гвардия, 1990. – 267 с.,
ил.
Звягинцев А. Сармат. – М., 2008. – С. 297-298.
Майорова И. Опаленные Панджером / И. Майорова. // Обл. газета. – 2004. – 19 июня. – С.6.
Родина: российский исторический иллюстрированный журнал. -1999. - № 2. – 128 с. (Весь номер посвящен войне в Афганистане).
Рунов В.А. Афганская война. Боевые операции. – М.: Яуза, ЭКСМО, 2008. – 432 с.
Стрельцова Н. И. Возвращение из Афганистана / Н. И. Стрельцова. – М.: Мол. гвардия, 1990. – 222 с.
Учебная тревога: Стихи о современной армии / Сост. В. Коркия, А. Лаврин. – М.: Мол. гвардия, 1988. – 304 с.

Составитель: Чистякова Светлана Васильевна